Мыслеимитатор

вообще-то, вести записи на курсе не разрешают. Так же как разговаривать, смотреть в глаза, пользоваться любыми средствами коммуникаций, читать книги, рассматривать картины... В просторном отеле в живописной местности, принявшем в этот раз около 140 паломников к святыне Собственной Сущности, созданы все условия для комфортабельного отшельничества: душ, унитаз, постель, окно, огромный зал для медитаций. телевизоры закрыты полотенцами, репродукции на стенах перевернуты изнанкой вверх, заклеены все надписи, - над головой деревянная обшивка, под ногами - плитка. Горный пейзаж за окном, пятачок земли для часовой прогулки и строгое расписание.
10 дней добровольной социальной депривации. Не красть, не лгать, не убивать живых существ, не пользоваться средствами с сильным запахом, не носить облегающую одежду и одежду обнажающую любые участки тела, мужчины и женщины раздельно...
10 обязательных часов медитаций по технике випассаны в день.
дневник я вела открыто, от сокамерниц не пряталась: именно так в моем понимании выражалось следование курсовой заповеди "не лги". сейчас вижу, что поступала правильно, отслеживая эволюцию собственных мыслей и одновременно отбрасывая мысленную шелуху: многое из того, что было записано про первые дни, стерлось из памяти, замещенное более яркими ощущениями последних дней.
размышления интимного характера, всякие личные апории и ноэзисы я решила оставить за рамками этого поста, в подглазье. вряд ли они предоставляют какую-либо ценность для опубликования и обсуждения. честно говоря, долго сомневалась, что и эта песня акына вообще нужна в эфире, но пусть будет. пост не претендует на глубокий анализ переживаний и трансформации, но незатейливо отражает чисто бытовую сторону и мое личное восприятие внешних условий аскезы. а также является формальным, но чрезвычайно подробным ответом на вопрос "ну и как оно?"

( очень много, но не слишком интересно )

глинтвейн вышел обалденный
вышла, вот, поговорить с космосом, как Лёня

опять нарывает окольцованный палец, за гноем не видно, где резать, чтобы остался ровный рубец, чтобы не смущаться, обнажив случайно, - да, увы, да, облагораживающий опыт боли, - и резать ли, стиснув зубы и периодически смахивая перхоть невосстанавливающейся клетчатки, à la guerre comme à la guerre, выгадывая иллюзорные миллиметры непораженной ткани, снаружи же сплошное месиво, или просто отчаянно зажмуриться и опустить тесак, не глядя, неровно и с последствиями, уродства тоже притягивают взгляд, проводить по ним чужими пальцами и слышать кожей чужую смесь любопытства с содроганием; уже отпустила такси и деловито разбирает чемоданы опытная сиделка-тоскливость, устраивается у изсердечья, достает острые спицы, разматывает клубок, чуть подворачивает голову и скашивает прищуренный глаз вбок и вниз, туда, где за костлявой спиной величаво-одобряюще молчит мерцающее рубиновым древней истины с высоты стеклянной ножки, магнитом притягивая взгляд и жадную ощупь губ, пей, гертруда, пей, не я ли целую тебя слаще всех, не я ли

Мм..